= Прапорщик = Армия Христа
Оригинал:
http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ons/sinodal.htm
Эту информацию должны знать все христиане!
Люди должны знать как и кем переводилась Библия!
Это гарант уверенности и независимости!
Сокращенный мной оригинал (для удобства и заострения внимания) привожу ниже.
Из http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ns/sinodal1.htm:
«Наличие библейских книг на славянском языке при крещении Руси в 988 г. в значительной степени обеспечило успешность христианской миссии в нашем Отечестве. Новый христианский народ сразу обрел доступ к Откровенному источнику избранной им религии на близком, достаточно понятном языке. Молодая Церковь оказалась в выгодной ситуации, тогда как народы Западной Европы вплоть до Реформации могли пользоваться Библией только в переводе на латинский язык, давно недоступный для большинства паствы Западной Церкви. В этом отношении значение трудов свв. Кирилла и Мефодия по переводу Библии на славянский язык трудно переоценить».
читать дальше«Основные этапы переводческой работы четко датируются:1816 – 1826 гг. — перевод под эгидой Российского Библейского общества как первое официальное начинание; 1826 – 1856 гг. — период запрета и частные переводы, среди которых нужно отметить прежде всего труды прот. Г. П. Павского и архим. Макария (Глухарева); 1856 – 1876 гг.— завершение работы и издание Синодального перевода».
Из http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ns/sinodal2.htm:
«Декларировалась принципиальная внеконфессиональность Общества, его открытость для представителей всех вероисповеданий. На первом собрании Библейского Общества в Санкт Петербурге 11 января 1813 г. присутствовали официальные лица всех основных христианских Церквей в России».
«Фактически в ведении РБО сосредоточилась вся работа по изданию Библии в пределах Российской империи».
«Определяющей в решении вопроса о русском переводе Библии стала воля правящего монарха»
Инициативу проявил Александр I, а не РПЦ. Перевод начала не Церковь, а «президент».
«Св. Синод поручил организацию перевода Комиссии Духовных Училищ. Сам перевод осуществлялся учеными силами Духовных Академий. РБО взяло на себя его редактирование и издание. Так началась история русского перевода Библии».
«Легко угадываются «теневые» фигуры, стоящие за принятым Александром I решением — его близкий, доверенный друг кн. А. Н. Голицын и ректор Санкт-Петербургской Духовной Академии архим. Филарет (Дроздов), в будущем знаменитый Московский святитель».
«ему (Филарету) принадлежала и концепция перевода Нового Завета, представленная в определении Комиссии Духовных Училищ от 16 марта 1816 г. Это были конкретные правила перевода, по сути — инструкция для переводчиков. Важно, что здесь оригинальный греческий текст Нового Завета прямо рассматривался как основа для русского перевода, в отличие от предложенного в докладе Голицына простого «переложения Нового Завета с древнего славянского на новое российское наречие». В правилах, определявших текстуальную основу нового перевода, отдельно подчеркивалось: «...11) греческого текста, как первоначального, держаться в переводе преимущественно перед славянским..; 12) величие Свящ. Писания состоит в силе, а не в блеске слов; из сего следует, что не должно слишком привязываться к славянским словам и выражениям, ради мнимой их важности...»
«Отмечалось, что требуется «от времени до времени возобновлять перевод, сообразно с состоянием сего языка в его народном употреблении»
«Издания первых переводов РБО были встречены практически со всеобщим энтузиазмом, успех был безоговорочный. Известны самые благожелательные отклики многих правящих архиереев Православной Церкви на его появление».
архиеп. Минский Анатолий (Максимович) - «Сколь не сближен славянский язык с российским в церковных книгах наших, но многое для многих оставалось непонятным даже и в Евангелии по непривычке к славянским изречениям: и от того святая истина не могла действовать на сердца читателей в полной своей силе. Ныне и сие препятствие разрушено. Да кажется язык живой и приличнее Слову Жизни…».
«В судьбах и РБО, и русского перевода 1824 год явился отчетливым временным водоразделом, знаменовавшим окончание фазы успешной деятельности. 15 мая 1824 г. в результате придворных и околоцерковных интриг неизменный энтузиаст библейского дела и проводник интересов Общества кн. А. Н. Голицын был вы нужден оставить пост его президента. Место Голицына занял первенствующий тогда член Св. Синода митр. Новгородский и Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский).
Вседействия митрополита с этого времени были направлены на развал библейского движения и прекращение проекта русского перевода Библии. Готовый к распространению десятитысячный тираж Восьмикнижия так и не увидел света. В конце 1825 г. его экземпляры были сожжены на кирпичном заводе Александро Невской лавры. Этим завершилась работа РБО по переводу и изданию русской Библии. Переводы остальных книг Ветхого Завета, которые успели сделать в рамках проекта, в печать уже не пошли. Необходимо отметить, что сам Александр I, несмотря на неоднократные петиции, решительно противился закрытию Общества, которое считал своим детищем. Номинально РБО просуществовало еще до 12 апреля 1826 г., когда оно было закрыто на основании наложенного на соответствующее совместное представление его президента и Киевского митр. Евгения (Болховитинова) Высочайшего рескрипта уже нового императора Николая Павловича. Свернутыми оказались все переводческие программы Общества».
«А. С. Шишкова, занявшего кресло Голицына в Министерстве Народного Просвещения. Он стал главным «локомотивом» и идеологом «антирусской» кампании, вдохновителем всех начинаний «партии сторонников обратного хода» (выражение свят. Филарета Московского). Лидерство Шишкова при марионеточной роли митр. Серафима в действиях против РБО и русского перевода убедительно демонстрируют воспоминания адмирала...»
«Неожиданное для себя назначение на пост министра Шишков, похоже, воспринял как призыв стать спасителем Отечества от заговора революционеров, неизменной частью которого для него была деятельность РБО, воспринимаемая им не иначе, как подрыв православной веры и, соответственно, устоев государственного строя».
«С началом «новых» настроений не замедлила последовать не менее солидарная обратная реакция и в отношении к переводу. На диаметрально противоположный поменяли свой взгляд и многие церковные иерархи. Как разительную можно констатировать смену позиции митр. Серафимом, чья подпись стоит под предисловиями ко всем изданиям русского перевода. Его ближайшим соратником по выполнению планов закрытия РБО и прекращения русского перевода стал Киевский митр. Евгений (Болховитинов), в 1819 г. вполне благожелательно отзывавшийся о переводе. Противники перевода стали связывать с ним целый ряд негативных явлений религиозной и общественной жизни. В 1824 – 1825 гг. аргументация против русского перевода в значительной степени совпадала с аргументацией против самого Общества. Деятельность РБО по русскому переводу и изданию Свящ. Писания стала прямо представляться важнейшей частью протестантского заговора против Православной Церкви».
«И хотя и в решительных заявлениях Шишкова, и во вторящем ему «торжествующем» восклицании митр. Серафима (в связи с отставкой кн. Голицына) о том, что «Библию станем печатать опять только в Синоде», очевидно звучит ревность об ущемленных правах правящего органа Православной Церкви, врядли их нужно связывать с действительной заботой о библейском деле».
«В свое время взятие Обществом на себя изданий славянской Библии не только не вызвало возражений со стороны Св. Синода, но скорее было воспринято как освобождение от обременительной обязанности. Это требование можно понимать как направленное прежде всего против русского перевода, прекратить печатание которого Шишков намеревался путем ведомственной смены издательства...»
«Такая позиция решительно отрицала саму возможность перевода как такового и в конечном итоге вела к тупиковой ситуации, в которой в свое время оказалась Католическая Церковь в связи с запретами использовать какой либо библейский текст, помимо латинской Вульгаты, и читать Свящ. Писание мирянам. В пафосе своего неприятия русского перевода и в борьбе за чистоту веры Шишков, по существу, договаривался и до прямого запрета на чтение Слова Божьего: «В напечатании столько Библий, чтобы каждый в Государстве человек мог ее иметь (так сказано в Отчетах). Что ж из этого последует? Употребится страшный капитал на то, чтоб Евангелие, выносимое с такой торжественностью, потеряло важность свою, было измарано, изодрано, валялось под лавками, служило оберткою каких-нибудь домашних вещей и не действовало более ни над умами, ни над сердцами человеческими». Так отвергался основной тезис Библейских Обществ о том, что Слово Божие для каждого верующего должно быть доступно на понятном, родном языке...»
Из http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ns/sinodal3.htm:
«Имя Российского Библейского общества не фигурировало в монографиях и статьях об эпохе Александра I вплоть до конца 60 х. Тем не менее дело русского перевода Библии не угасало. Оно было подхвачено трудами двух подвижников этого не самого благоприятного для русского перевода времени — прот. Г. П. Павского и архим. Макария (Глухарева). Их переводческую деятельность нужно рассматривать как продолжение проекта Библейского Общества, своеобразным перекидным мостом от почина РБО к Синодальному переводу».
«С этими переводами Павского было связано и отдельное синодальное расследование, которое наглядно демонстрирует официальную позицию того времени в отношении русских переводов».
«События разворачивались следующим порядком. В конце 1841 г. на имя трех митрополитов: Санкт-Петербургского Серафима (Глаголевского), Московского Филарета (Дроздова) и Киевского Филарета (Амфитеатрова) поступил анонимный донос о хождении в среде студенчества духовных академий, а также священства литографированных экземпляров русского перевода учительных и пророческих книг Ветхого Завета. Автор доноса (достоверно известно, что им был иеромонах Агафангел (Соловьев), тогда бакалавр Московской Духовной Академии), радея о русском переводе Слова Божьего, тем не менее резко отрицательно отозвался о литографированных вариантах перевода как «богохульных», как «искажающих смысл речей пророков», а о переводчике (имя не называлось, хотя нет сомнений, что автору доноса оно было хорошо известно) как о «новом Маркионе». Киевский митр. Филарет, в это время уже противник русского перевода, известил о доносе обер-прокурора Св. Синода графа Н. А. Протасова (1836 – 1855 гг.). Так было положено начало синодальному разбирательству о «сем нечестивом творении».
«Примечательно, что Павского не стали обвинять по самому факту перевода. Действительно, прямого официального запрета на русский перевод после закрытия РБО не последовало. Скорее пытались замалчивать саму тему перевода. Основные обвинения, предъ явленные Павскому, основывались на его кратких комментариях и на нетрадиционной компоновке текста, опиравшихся на выводы современной ему западной библеистики. В вину вменили отход от церковной традиции в понимании основных
пророчеств Ветхого Завета, искажение основных христианских истин, посягательство на церковные традиции и устои. Три раза письменно были сняты показания с Павского. Формальными объяснениями не ограничились — ловили на слове. Пришлось сознаваться в заблуждениях,каяться и отрекаться. Подробно были прослежены пути каждой литографии перевода и выяснены имена владельцев. Практически все они были изъяты и, за исключением единичных экземпляров, поступивших на хранение в Синод, уничтожены».
«Труд Павского стал первым опытом большой и длительной работы над русской Библией и, не умаляя роли других делателей на этой ниве, нужно признать его уникальность. При отсутствии установившейся терминологии, более или менее твердых принципов перевода осуществить практически в одиночку и почти в полном объеме перевод Ветхого Завета!»
«Архим. Макарий (1792 – 1847) знаменит среди церковных деятелей ХIХ столетия прежде всего как выдающийся миссионер…
Побудительными причинами его переводческой деятельности стали практические задачи молодой миссии. После опыта первых переводов Свящ. Писания на одно из местных наречий, о. Макарий обращается к русскому языку, рассматривая его языком христианской миссии среди «инородцев». При этом саму миссию Русской Церкви архим. Макарий понимал предельно широко — как миссию к язычникам, иудеям, мусульманам, и, наконец, к самим православным русским, христианскую образованность которых он находил ниже всякогодопустимого уровня».
«В переписке в полной мере проявился характер архим. Макария, который в значительной степени объясняет феномен появления его перевода в период забвения и замалчивания почина 20-х гг. Весь жизненный путь о. Макария предстает единым, неутомимым духовным поиском и борением. Он неустанно искал свое христианское призвание и предназначение. В этом поиске он шел поистине «узким путем», на всех его этапах отличавшимся полной самоотдачей избранному делу, бескомпромиссностью и самоотверженностью, чуждостью и неприятием какой бы то ни было конъюнктуры. И предпринятый им в одиночку перевод Свящ. Писания на русский язык, ставший важнейшим делом его жизни, предстает закономерным итогом его христианской позиции. Остается только преклониться перед мужеством этого человека, бросившего открытый вызов официальной негативной позиции, последовательно и до конца отстаивавшего свои убеждения».
«Видимо, устав ждать, что столь нужный для дела миссии перевод когда-либо будет санкционирован церковными властями, архим. Макарий в 1837 г. приступает к нему самостоятельно. Перевод Книги Иова, свой первый переводческий опыт, он отсылает в Комиссию Духовных Училищ для его издания. В следующем, 1838 г., отправляет свой перевод Книги Исаии. Их судьба была предрешена самой ситуацией — оба перевода были сданы в архив Св. Синода».
«Только после этого публичного заявления о переводе пришел ответ от митр. Филарета на послание трехлетней давности: «Беседу с вами начать надобно, кажется, с мыслей ваших о полном переводе Библии на русское наречие. Вы употребили немало труда на изложение сих мыслей, но посев ваш пришел не на готовую землю и не во время сеяния. Сомнения о полезности перевода, доселе сделанного, и прекословия о достоинстве его или не прекратились, или возникли вновь,так что продолжение сего дела более угрожало бы умножением сомнения и прекословий, нежели обнадеживало бы умножением плода духовного...». Вежливая и осторожная попытка дать понять отцу архимандриту всю несвоевременность его начинания. Действительно,предпринятый о. Макарием перевод, его открытое заявление о начале работы над ним прозвучали резким
диссонансом официальному настрою».
«Отредактированный по литографиям Павского перевод книг Иова и Исаии он посылает уже не в Комиссию Духовных Училищ, но непосредственно в Св.Синод, сопровождая его и этому адресату пространным проектом о русском переводе Библии».
«Мягким» ответом Св. Синода на все эти «омрачающие церковное спокойствие слова без смысла», недопустимое нарушение субординации (писал он непосредственно и на имя Государя Николая Павловича!) стало наложение епитимии, которую о. Макарий отбывал, по существовавшей тогда практике, в доме своего правящего архиерея. Впрочем, и это наказание он использовал для переводческой работы, найдя в библиотеке Томского епископа Афанасия (Соколова), своего бывшего ученика, необходимые книги и пособия».
«В деле перевода он пользовался даже содействием ссыльных декабристов: М. А. Фон-Визина, П.С. Бобрищева-Пушкина, Н. П. Свистунова — они переводили для о. Макария современные библейские комментарии. Были у него помощники и среди духовенства: свящ.Н.Лавров, прот. Е. Остромысленский.. По сути, он организовал целый переводческий коллектив, и под его началом работал штат сотрудников».
«На зависимость своего перевода от перевода Павского вполне определенно указывал сам о. Макарий: «Я за учителем моим по Еврейской Библии следовал как ученик, а не как невольник, и не все мнения его принял за самые верные, но в некоторых местах удержался на других основаниях...».
«Говоря о значении перевода архим. Макария, необходимо прежде всего отметить, что даже в незавершенном виде это практически полный перевод Ветхого Завета (исключая Псалтирь, как изданную РБО). В этом отношении он объемлет и перевод РБО, и перевод Павского и шире их обоих вместе взятых. Таким образом, перевод о. Макария предстает логическим завершением переводческой работы его предшественников. Он довел до конца дело РБО и прот. Г. Павского, так что можно констатировать, что в России уже в первой половине XIX в. был осуществлен полный перевод Библии на русский язык».
«Заслуги его миссионерских трудов увенчались ореолом святости — на Юбилейном Архиерейском Соборе в августе 2000 г. архимандрит Макарий (Глухарев) прославлен как общечтимый святой».
Из http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ns/sinodal4.htm:
«Официальный проект перевода получил продолжение и завершение в существенно иную для России эпоху, при императоре Александре II. К этому времени с исторической сцены сошли все основные инициаторы закрытия проекта РБО, кардинально поменялись и политические, и общественные настроения. В этой новой ситуации неизменный сторонник русского перевода Библии митр. Московский Филарет (Дроздов) нашел возможность снова поднять вопрос о русском переводе Библии».
«События развивались следующим образом. По случаю коронации императора Александра II в 1856 г. в Москве состоялось торжественное собрание Св. Синода. На нем Синод единогласно высказался за возобновление перевода Свящ. Писания на русский язык».
«Новый обер прокурор Св.Синода генерал лейтенант граф А. П. Толстой (1856 –1862 гг.) достаточно настороженно отнесся к полученному Проекту. Под именем «Записки», то есть как частное мнение Московского святителя, Толстой передал Проект для него лично близкому и авторитетному в делах Православия митр. Киевскому Филарету (Амфитеатрову). В своем ответе Киевский митрополит выступил решительным оппонентомперевода. Последовавшая переписка обер прокурора и Филарета Киевского, возражения Филарета Московского стали первой полемикой, развернувшейся вокруг нового русского перевода.
Все рассуждения и аргументация отзыва Филарета Киевского на «Записку» направлены против перевода…».
«Митр. Филарет (Амфитеатров) просил гр. А. П. Толстого представить его мнение непосредственно Государю Императору в расчете, что начинание Синода будет в зародыше остановлено Высочайшим рескриптом: «Одно державное слово его прекратило бы дело решительно». Позже он писал Толстому: «Поручаю Вашему благоразумию и усердию к святой Православной Церкви и Отечеству употребить сие сведения к сохранению неприкосновенности родного нам славянского текста Свящ. Писания, который я в глубине души моей почитаю отечественною святынею нашею».
«В это же время в периодической печати появляется ряд анонимных статей, очевидно направленных на создание общественного мнения против перевода. Они не содержат ничего принципиально нового в сравнении с отзывом Киевского митрополита. По сути это публичное озвучивание его рассуждений. Отдельные пассажи этих статей достаточно красноречиво характеризуют мировоззрение их авторов: «Перевод с нынешнего еврейского на русский народный язык поколеблет Православие на Руси»; «Простолюдины на славянском языке слышат только святое и назидательное. Умеренная темнота сего слова не омрачает истину, а служит ей покрывалом и защищает от стихийного ума. Отымите это покрывало, тогда всякий будет толковать об истинах и изречениях Писания по своим понятиям и в свою пользу. А теперь темнота заставляет его или просто покоряться Церкви или просить у Церкви наставления»...
«В этом споре Св. Синод решительно принял сторону Московского святителя. Определением от 20 марта 1858 г. Св. Синод постановил начать, с соизволения Государя Императора, русский перевод Свящ. Писания. 5 мая Александр II утвердил данное синодальное решение. Так была возобновлена прерванная 33 года назад работа».
«В Синодальном переводе варианты текста LXX, отличные от МТ, помещались в скобки. Таким образом перевод нес свидетельство обоих текстов. Однако подобное приведение двух текстов к одному знаменателю легко исполнялось только в тех местах, где их различия носили характер разъясняющего добавления. В тех случаях, когда между ними наблюдались расхождения в смысле,значительные несовпадения в объеме и порядке, переводчики вынуждены были останавливаться на одной из версий. При этом сам выбор никак не оговаривался, но, как можно понять, чаще ориентировались на вариант сла вянской Библии. Кроме того, скобки использовались и как синтаксический пунктуационный знак. Все это изначально обуславливало и эклектизм, и произвольность перевода. Еще до окончания работы Чистович отмечал эту слабую сторону Синодального перевода: «Нельзя не сознаться, что эта система перевода, имея свои бесспорные достоинства, имеет также свои неудобства. Прежде всего она весьма неопределенная и не поддается каким либо точно определенным правилам. Смешение, и так сказать, слияние двух текстов с предпочтением в одном случае еврейского, в другом греческого, и было и всегда останется делом произвола переводчиков, и нет никаких средств положить границы этому произволу».
«В октябре 1867 г. на заседании Св. Синода Санкт-Петербургский митр. Исидор докладывал о желании митр. Филарета (Дроздова) принять участие в редактировании русского перевода Ветхого Завета. Этой инициативе, однако, несуждено было исполниться.Кончина Московского архипастыря, последовавшая 19 ноября 1867 г., завершила пятидесятилетний юбилей его земных трудов над русским переводом Библии.
С 1867 г. вся работа по окончательной подготовке русского перевода была сосредоточена в самом Св. Синоде. Особое внимание ей уделял митр. Исидор, протеже митр. Филарета. Основной труд по редактированию в Синоде взял на себя протопресвитер В. Б. Бажанов, преемник прот. Г. Павского на посту законоучителя Наследника престола. Оба в свое время обучались в Санкт-Петербургской Духовной Академии у Павского».
«Изданием 1876 г. завершилась шестидесятилетняя эпопея русского перевода Свящ. Писания в ХIХ в. Синодальный перевод стал ее закономерным итогом и как завершение усилий многих и самых разных его энтузиастов, в ознаменование исполнения евангельских слов «стучите, и отворят вам», и в плане преемственности в использовании решений и результатов своих предшественников по переводческой работе. Относительно первого нельзя не отметить особой роли свят. Филарета (Дроздова). Его стараниями работа по переводу была начата, настойчивостью продолжена,под его покровительством завершена. (Канонизация святителя в 1994 г. оставляет православным верить в его небесное покровительство окончанию трудов по созданию русской Библии.) Он был и главным идеологом, и организатором, и переводчиком.Показывает Синодальный перевод и очевидную преемственность предшествующим ему переводам: РБО, прот. Г. Павского и преподобного Макария (Глухарева). Новые переводчики определенно пользовались наследием первой половины ХIХ в., серьезно повлиявшим на конечный результат. Сравнительный анализ переводов Нового Завета РБО и Синодального позволяет исследователям утверждать их генетическую связь».
«Примечательно, что ни во время работы, ни по ее завершении Синодальный перевод не рассматривался в качестве единственного и неизменного. О «последующих исправ лениях русского перевода Библии, издаваемого от лица Св. Синода» говорил Чистович еще до издания полной русской Библии».
«Важным событием для протестантских общин России стала публикация Синодального перевода, выполненная Синодальной типографией «с разрешением Святейшего Правительствующего Синода для Английского Библейского Общества» в 1882 г. На титульном листе значилось:«Священные книги Ветхого Завета в переводе с еврейского текста». Издание в его ветхозаветной части состояло только из книг, входящих в состав еврейской Библии, и, таким образом, отвечало утвердившемуся в протестантской традиции канону Ветхого Завета. Сам текст был отредактирован на предмет устранения из него версий перевода Семидесяти, что достигалось механическим удалением всех помещенных в скобки частей. Впоследствии этим изданием и перепечатками с него пользовались несколько поколений верующих. Среди этих перепечаток наиболее известно издание Американского Библейского Общества 1947 г. (набор в две колонки с параллельными местами посередине), ставшее основным изданием Библии для российских протестантов.
К сожалению, метод редактирования 1882 г. привел к тому, что из текста были также удалены и слова из еврейского оригинала (в тех местах, где скобки использовались в качестве пунктуационного знака). В 1991 – 1993 гг. РБО провело сверку «протестантской» Библии с переводом 1876 г. и еврейским текстом. В результате этой работы ошибочно удаленные части Синодального перевода были восстановлены; начиная с 1994 г. выправленный текст печатается во всех изданиях Библии, выпускаемых РБО в объеме канонических книг.
До сих пор Синодальный перевод остается наиболее употребительным русским переводом Библии, с которым прочно ассоциируется само название русской Библии. Его практическое использование всеми христианскими Церквами России создает уникальную ситуацию русской Библии как общего, надконфессионального текста Свящ. Писания».
http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ons/sinodal.htm
Эту информацию должны знать все христиане!
Люди должны знать как и кем переводилась Библия!
Это гарант уверенности и независимости!
Сокращенный мной оригинал (для удобства и заострения внимания) привожу ниже.
Кому важна Библия, кто способен мыслить... Вам:
Из http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ns/sinodal1.htm:
«Наличие библейских книг на славянском языке при крещении Руси в 988 г. в значительной степени обеспечило успешность христианской миссии в нашем Отечестве. Новый христианский народ сразу обрел доступ к Откровенному источнику избранной им религии на близком, достаточно понятном языке. Молодая Церковь оказалась в выгодной ситуации, тогда как народы Западной Европы вплоть до Реформации могли пользоваться Библией только в переводе на латинский язык, давно недоступный для большинства паствы Западной Церкви. В этом отношении значение трудов свв. Кирилла и Мефодия по переводу Библии на славянский язык трудно переоценить».
читать дальше«Основные этапы переводческой работы четко датируются:1816 – 1826 гг. — перевод под эгидой Российского Библейского общества как первое официальное начинание; 1826 – 1856 гг. — период запрета и частные переводы, среди которых нужно отметить прежде всего труды прот. Г. П. Павского и архим. Макария (Глухарева); 1856 – 1876 гг.— завершение работы и издание Синодального перевода».
Из http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ns/sinodal2.htm:
«Декларировалась принципиальная внеконфессиональность Общества, его открытость для представителей всех вероисповеданий. На первом собрании Библейского Общества в Санкт Петербурге 11 января 1813 г. присутствовали официальные лица всех основных христианских Церквей в России».
«Фактически в ведении РБО сосредоточилась вся работа по изданию Библии в пределах Российской империи».
«Определяющей в решении вопроса о русском переводе Библии стала воля правящего монарха»
Инициативу проявил Александр I, а не РПЦ. Перевод начала не Церковь, а «президент».
«Св. Синод поручил организацию перевода Комиссии Духовных Училищ. Сам перевод осуществлялся учеными силами Духовных Академий. РБО взяло на себя его редактирование и издание. Так началась история русского перевода Библии».
«Легко угадываются «теневые» фигуры, стоящие за принятым Александром I решением — его близкий, доверенный друг кн. А. Н. Голицын и ректор Санкт-Петербургской Духовной Академии архим. Филарет (Дроздов), в будущем знаменитый Московский святитель».
«ему (Филарету) принадлежала и концепция перевода Нового Завета, представленная в определении Комиссии Духовных Училищ от 16 марта 1816 г. Это были конкретные правила перевода, по сути — инструкция для переводчиков. Важно, что здесь оригинальный греческий текст Нового Завета прямо рассматривался как основа для русского перевода, в отличие от предложенного в докладе Голицына простого «переложения Нового Завета с древнего славянского на новое российское наречие». В правилах, определявших текстуальную основу нового перевода, отдельно подчеркивалось: «...11) греческого текста, как первоначального, держаться в переводе преимущественно перед славянским..; 12) величие Свящ. Писания состоит в силе, а не в блеске слов; из сего следует, что не должно слишком привязываться к славянским словам и выражениям, ради мнимой их важности...»
«Отмечалось, что требуется «от времени до времени возобновлять перевод, сообразно с состоянием сего языка в его народном употреблении»
«Издания первых переводов РБО были встречены практически со всеобщим энтузиазмом, успех был безоговорочный. Известны самые благожелательные отклики многих правящих архиереев Православной Церкви на его появление».
архиеп. Минский Анатолий (Максимович) - «Сколь не сближен славянский язык с российским в церковных книгах наших, но многое для многих оставалось непонятным даже и в Евангелии по непривычке к славянским изречениям: и от того святая истина не могла действовать на сердца читателей в полной своей силе. Ныне и сие препятствие разрушено. Да кажется язык живой и приличнее Слову Жизни…».
«В судьбах и РБО, и русского перевода 1824 год явился отчетливым временным водоразделом, знаменовавшим окончание фазы успешной деятельности. 15 мая 1824 г. в результате придворных и околоцерковных интриг неизменный энтузиаст библейского дела и проводник интересов Общества кн. А. Н. Голицын был вы нужден оставить пост его президента. Место Голицына занял первенствующий тогда член Св. Синода митр. Новгородский и Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский).
Вседействия митрополита с этого времени были направлены на развал библейского движения и прекращение проекта русского перевода Библии. Готовый к распространению десятитысячный тираж Восьмикнижия так и не увидел света. В конце 1825 г. его экземпляры были сожжены на кирпичном заводе Александро Невской лавры. Этим завершилась работа РБО по переводу и изданию русской Библии. Переводы остальных книг Ветхого Завета, которые успели сделать в рамках проекта, в печать уже не пошли. Необходимо отметить, что сам Александр I, несмотря на неоднократные петиции, решительно противился закрытию Общества, которое считал своим детищем. Номинально РБО просуществовало еще до 12 апреля 1826 г., когда оно было закрыто на основании наложенного на соответствующее совместное представление его президента и Киевского митр. Евгения (Болховитинова) Высочайшего рескрипта уже нового императора Николая Павловича. Свернутыми оказались все переводческие программы Общества».
«А. С. Шишкова, занявшего кресло Голицына в Министерстве Народного Просвещения. Он стал главным «локомотивом» и идеологом «антирусской» кампании, вдохновителем всех начинаний «партии сторонников обратного хода» (выражение свят. Филарета Московского). Лидерство Шишкова при марионеточной роли митр. Серафима в действиях против РБО и русского перевода убедительно демонстрируют воспоминания адмирала...»
«Неожиданное для себя назначение на пост министра Шишков, похоже, воспринял как призыв стать спасителем Отечества от заговора революционеров, неизменной частью которого для него была деятельность РБО, воспринимаемая им не иначе, как подрыв православной веры и, соответственно, устоев государственного строя».
«С началом «новых» настроений не замедлила последовать не менее солидарная обратная реакция и в отношении к переводу. На диаметрально противоположный поменяли свой взгляд и многие церковные иерархи. Как разительную можно констатировать смену позиции митр. Серафимом, чья подпись стоит под предисловиями ко всем изданиям русского перевода. Его ближайшим соратником по выполнению планов закрытия РБО и прекращения русского перевода стал Киевский митр. Евгений (Болховитинов), в 1819 г. вполне благожелательно отзывавшийся о переводе. Противники перевода стали связывать с ним целый ряд негативных явлений религиозной и общественной жизни. В 1824 – 1825 гг. аргументация против русского перевода в значительной степени совпадала с аргументацией против самого Общества. Деятельность РБО по русскому переводу и изданию Свящ. Писания стала прямо представляться важнейшей частью протестантского заговора против Православной Церкви».
«И хотя и в решительных заявлениях Шишкова, и во вторящем ему «торжествующем» восклицании митр. Серафима (в связи с отставкой кн. Голицына) о том, что «Библию станем печатать опять только в Синоде», очевидно звучит ревность об ущемленных правах правящего органа Православной Церкви, врядли их нужно связывать с действительной заботой о библейском деле».
«В свое время взятие Обществом на себя изданий славянской Библии не только не вызвало возражений со стороны Св. Синода, но скорее было воспринято как освобождение от обременительной обязанности. Это требование можно понимать как направленное прежде всего против русского перевода, прекратить печатание которого Шишков намеревался путем ведомственной смены издательства...»
«Такая позиция решительно отрицала саму возможность перевода как такового и в конечном итоге вела к тупиковой ситуации, в которой в свое время оказалась Католическая Церковь в связи с запретами использовать какой либо библейский текст, помимо латинской Вульгаты, и читать Свящ. Писание мирянам. В пафосе своего неприятия русского перевода и в борьбе за чистоту веры Шишков, по существу, договаривался и до прямого запрета на чтение Слова Божьего: «В напечатании столько Библий, чтобы каждый в Государстве человек мог ее иметь (так сказано в Отчетах). Что ж из этого последует? Употребится страшный капитал на то, чтоб Евангелие, выносимое с такой торжественностью, потеряло важность свою, было измарано, изодрано, валялось под лавками, служило оберткою каких-нибудь домашних вещей и не действовало более ни над умами, ни над сердцами человеческими». Так отвергался основной тезис Библейских Обществ о том, что Слово Божие для каждого верующего должно быть доступно на понятном, родном языке...»
Из http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ns/sinodal3.htm:
«Имя Российского Библейского общества не фигурировало в монографиях и статьях об эпохе Александра I вплоть до конца 60 х. Тем не менее дело русского перевода Библии не угасало. Оно было подхвачено трудами двух подвижников этого не самого благоприятного для русского перевода времени — прот. Г. П. Павского и архим. Макария (Глухарева). Их переводческую деятельность нужно рассматривать как продолжение проекта Библейского Общества, своеобразным перекидным мостом от почина РБО к Синодальному переводу».
«С этими переводами Павского было связано и отдельное синодальное расследование, которое наглядно демонстрирует официальную позицию того времени в отношении русских переводов».
«События разворачивались следующим порядком. В конце 1841 г. на имя трех митрополитов: Санкт-Петербургского Серафима (Глаголевского), Московского Филарета (Дроздова) и Киевского Филарета (Амфитеатрова) поступил анонимный донос о хождении в среде студенчества духовных академий, а также священства литографированных экземпляров русского перевода учительных и пророческих книг Ветхого Завета. Автор доноса (достоверно известно, что им был иеромонах Агафангел (Соловьев), тогда бакалавр Московской Духовной Академии), радея о русском переводе Слова Божьего, тем не менее резко отрицательно отозвался о литографированных вариантах перевода как «богохульных», как «искажающих смысл речей пророков», а о переводчике (имя не называлось, хотя нет сомнений, что автору доноса оно было хорошо известно) как о «новом Маркионе». Киевский митр. Филарет, в это время уже противник русского перевода, известил о доносе обер-прокурора Св. Синода графа Н. А. Протасова (1836 – 1855 гг.). Так было положено начало синодальному разбирательству о «сем нечестивом творении».
«Примечательно, что Павского не стали обвинять по самому факту перевода. Действительно, прямого официального запрета на русский перевод после закрытия РБО не последовало. Скорее пытались замалчивать саму тему перевода. Основные обвинения, предъ явленные Павскому, основывались на его кратких комментариях и на нетрадиционной компоновке текста, опиравшихся на выводы современной ему западной библеистики. В вину вменили отход от церковной традиции в понимании основных
пророчеств Ветхого Завета, искажение основных христианских истин, посягательство на церковные традиции и устои. Три раза письменно были сняты показания с Павского. Формальными объяснениями не ограничились — ловили на слове. Пришлось сознаваться в заблуждениях,каяться и отрекаться. Подробно были прослежены пути каждой литографии перевода и выяснены имена владельцев. Практически все они были изъяты и, за исключением единичных экземпляров, поступивших на хранение в Синод, уничтожены».
«Труд Павского стал первым опытом большой и длительной работы над русской Библией и, не умаляя роли других делателей на этой ниве, нужно признать его уникальность. При отсутствии установившейся терминологии, более или менее твердых принципов перевода осуществить практически в одиночку и почти в полном объеме перевод Ветхого Завета!»
«Архим. Макарий (1792 – 1847) знаменит среди церковных деятелей ХIХ столетия прежде всего как выдающийся миссионер…
Побудительными причинами его переводческой деятельности стали практические задачи молодой миссии. После опыта первых переводов Свящ. Писания на одно из местных наречий, о. Макарий обращается к русскому языку, рассматривая его языком христианской миссии среди «инородцев». При этом саму миссию Русской Церкви архим. Макарий понимал предельно широко — как миссию к язычникам, иудеям, мусульманам, и, наконец, к самим православным русским, христианскую образованность которых он находил ниже всякогодопустимого уровня».
«В переписке в полной мере проявился характер архим. Макария, который в значительной степени объясняет феномен появления его перевода в период забвения и замалчивания почина 20-х гг. Весь жизненный путь о. Макария предстает единым, неутомимым духовным поиском и борением. Он неустанно искал свое христианское призвание и предназначение. В этом поиске он шел поистине «узким путем», на всех его этапах отличавшимся полной самоотдачей избранному делу, бескомпромиссностью и самоотверженностью, чуждостью и неприятием какой бы то ни было конъюнктуры. И предпринятый им в одиночку перевод Свящ. Писания на русский язык, ставший важнейшим делом его жизни, предстает закономерным итогом его христианской позиции. Остается только преклониться перед мужеством этого человека, бросившего открытый вызов официальной негативной позиции, последовательно и до конца отстаивавшего свои убеждения».
«Видимо, устав ждать, что столь нужный для дела миссии перевод когда-либо будет санкционирован церковными властями, архим. Макарий в 1837 г. приступает к нему самостоятельно. Перевод Книги Иова, свой первый переводческий опыт, он отсылает в Комиссию Духовных Училищ для его издания. В следующем, 1838 г., отправляет свой перевод Книги Исаии. Их судьба была предрешена самой ситуацией — оба перевода были сданы в архив Св. Синода».
«Только после этого публичного заявления о переводе пришел ответ от митр. Филарета на послание трехлетней давности: «Беседу с вами начать надобно, кажется, с мыслей ваших о полном переводе Библии на русское наречие. Вы употребили немало труда на изложение сих мыслей, но посев ваш пришел не на готовую землю и не во время сеяния. Сомнения о полезности перевода, доселе сделанного, и прекословия о достоинстве его или не прекратились, или возникли вновь,так что продолжение сего дела более угрожало бы умножением сомнения и прекословий, нежели обнадеживало бы умножением плода духовного...». Вежливая и осторожная попытка дать понять отцу архимандриту всю несвоевременность его начинания. Действительно,предпринятый о. Макарием перевод, его открытое заявление о начале работы над ним прозвучали резким
диссонансом официальному настрою».
«Отредактированный по литографиям Павского перевод книг Иова и Исаии он посылает уже не в Комиссию Духовных Училищ, но непосредственно в Св.Синод, сопровождая его и этому адресату пространным проектом о русском переводе Библии».
«Мягким» ответом Св. Синода на все эти «омрачающие церковное спокойствие слова без смысла», недопустимое нарушение субординации (писал он непосредственно и на имя Государя Николая Павловича!) стало наложение епитимии, которую о. Макарий отбывал, по существовавшей тогда практике, в доме своего правящего архиерея. Впрочем, и это наказание он использовал для переводческой работы, найдя в библиотеке Томского епископа Афанасия (Соколова), своего бывшего ученика, необходимые книги и пособия».
«В деле перевода он пользовался даже содействием ссыльных декабристов: М. А. Фон-Визина, П.С. Бобрищева-Пушкина, Н. П. Свистунова — они переводили для о. Макария современные библейские комментарии. Были у него помощники и среди духовенства: свящ.Н.Лавров, прот. Е. Остромысленский.. По сути, он организовал целый переводческий коллектив, и под его началом работал штат сотрудников».
«На зависимость своего перевода от перевода Павского вполне определенно указывал сам о. Макарий: «Я за учителем моим по Еврейской Библии следовал как ученик, а не как невольник, и не все мнения его принял за самые верные, но в некоторых местах удержался на других основаниях...».
«Говоря о значении перевода архим. Макария, необходимо прежде всего отметить, что даже в незавершенном виде это практически полный перевод Ветхого Завета (исключая Псалтирь, как изданную РБО). В этом отношении он объемлет и перевод РБО, и перевод Павского и шире их обоих вместе взятых. Таким образом, перевод о. Макария предстает логическим завершением переводческой работы его предшественников. Он довел до конца дело РБО и прот. Г. Павского, так что можно констатировать, что в России уже в первой половине XIX в. был осуществлен полный перевод Библии на русский язык».
«Заслуги его миссионерских трудов увенчались ореолом святости — на Юбилейном Архиерейском Соборе в августе 2000 г. архимандрит Макарий (Глухарев) прославлен как общечтимый святой».
Из http://www.biblia.ru/reading/new_tr...ns/sinodal4.htm:
«Официальный проект перевода получил продолжение и завершение в существенно иную для России эпоху, при императоре Александре II. К этому времени с исторической сцены сошли все основные инициаторы закрытия проекта РБО, кардинально поменялись и политические, и общественные настроения. В этой новой ситуации неизменный сторонник русского перевода Библии митр. Московский Филарет (Дроздов) нашел возможность снова поднять вопрос о русском переводе Библии».
«События развивались следующим образом. По случаю коронации императора Александра II в 1856 г. в Москве состоялось торжественное собрание Св. Синода. На нем Синод единогласно высказался за возобновление перевода Свящ. Писания на русский язык».
«Новый обер прокурор Св.Синода генерал лейтенант граф А. П. Толстой (1856 –1862 гг.) достаточно настороженно отнесся к полученному Проекту. Под именем «Записки», то есть как частное мнение Московского святителя, Толстой передал Проект для него лично близкому и авторитетному в делах Православия митр. Киевскому Филарету (Амфитеатрову). В своем ответе Киевский митрополит выступил решительным оппонентомперевода. Последовавшая переписка обер прокурора и Филарета Киевского, возражения Филарета Московского стали первой полемикой, развернувшейся вокруг нового русского перевода.
Все рассуждения и аргументация отзыва Филарета Киевского на «Записку» направлены против перевода…».
«Митр. Филарет (Амфитеатров) просил гр. А. П. Толстого представить его мнение непосредственно Государю Императору в расчете, что начинание Синода будет в зародыше остановлено Высочайшим рескриптом: «Одно державное слово его прекратило бы дело решительно». Позже он писал Толстому: «Поручаю Вашему благоразумию и усердию к святой Православной Церкви и Отечеству употребить сие сведения к сохранению неприкосновенности родного нам славянского текста Свящ. Писания, который я в глубине души моей почитаю отечественною святынею нашею».
«В это же время в периодической печати появляется ряд анонимных статей, очевидно направленных на создание общественного мнения против перевода. Они не содержат ничего принципиально нового в сравнении с отзывом Киевского митрополита. По сути это публичное озвучивание его рассуждений. Отдельные пассажи этих статей достаточно красноречиво характеризуют мировоззрение их авторов: «Перевод с нынешнего еврейского на русский народный язык поколеблет Православие на Руси»; «Простолюдины на славянском языке слышат только святое и назидательное. Умеренная темнота сего слова не омрачает истину, а служит ей покрывалом и защищает от стихийного ума. Отымите это покрывало, тогда всякий будет толковать об истинах и изречениях Писания по своим понятиям и в свою пользу. А теперь темнота заставляет его или просто покоряться Церкви или просить у Церкви наставления»...
«В этом споре Св. Синод решительно принял сторону Московского святителя. Определением от 20 марта 1858 г. Св. Синод постановил начать, с соизволения Государя Императора, русский перевод Свящ. Писания. 5 мая Александр II утвердил данное синодальное решение. Так была возобновлена прерванная 33 года назад работа».
«В Синодальном переводе варианты текста LXX, отличные от МТ, помещались в скобки. Таким образом перевод нес свидетельство обоих текстов. Однако подобное приведение двух текстов к одному знаменателю легко исполнялось только в тех местах, где их различия носили характер разъясняющего добавления. В тех случаях, когда между ними наблюдались расхождения в смысле,значительные несовпадения в объеме и порядке, переводчики вынуждены были останавливаться на одной из версий. При этом сам выбор никак не оговаривался, но, как можно понять, чаще ориентировались на вариант сла вянской Библии. Кроме того, скобки использовались и как синтаксический пунктуационный знак. Все это изначально обуславливало и эклектизм, и произвольность перевода. Еще до окончания работы Чистович отмечал эту слабую сторону Синодального перевода: «Нельзя не сознаться, что эта система перевода, имея свои бесспорные достоинства, имеет также свои неудобства. Прежде всего она весьма неопределенная и не поддается каким либо точно определенным правилам. Смешение, и так сказать, слияние двух текстов с предпочтением в одном случае еврейского, в другом греческого, и было и всегда останется делом произвола переводчиков, и нет никаких средств положить границы этому произволу».
«В октябре 1867 г. на заседании Св. Синода Санкт-Петербургский митр. Исидор докладывал о желании митр. Филарета (Дроздова) принять участие в редактировании русского перевода Ветхого Завета. Этой инициативе, однако, несуждено было исполниться.Кончина Московского архипастыря, последовавшая 19 ноября 1867 г., завершила пятидесятилетний юбилей его земных трудов над русским переводом Библии.
С 1867 г. вся работа по окончательной подготовке русского перевода была сосредоточена в самом Св. Синоде. Особое внимание ей уделял митр. Исидор, протеже митр. Филарета. Основной труд по редактированию в Синоде взял на себя протопресвитер В. Б. Бажанов, преемник прот. Г. Павского на посту законоучителя Наследника престола. Оба в свое время обучались в Санкт-Петербургской Духовной Академии у Павского».
«Изданием 1876 г. завершилась шестидесятилетняя эпопея русского перевода Свящ. Писания в ХIХ в. Синодальный перевод стал ее закономерным итогом и как завершение усилий многих и самых разных его энтузиастов, в ознаменование исполнения евангельских слов «стучите, и отворят вам», и в плане преемственности в использовании решений и результатов своих предшественников по переводческой работе. Относительно первого нельзя не отметить особой роли свят. Филарета (Дроздова). Его стараниями работа по переводу была начата, настойчивостью продолжена,под его покровительством завершена. (Канонизация святителя в 1994 г. оставляет православным верить в его небесное покровительство окончанию трудов по созданию русской Библии.) Он был и главным идеологом, и организатором, и переводчиком.Показывает Синодальный перевод и очевидную преемственность предшествующим ему переводам: РБО, прот. Г. Павского и преподобного Макария (Глухарева). Новые переводчики определенно пользовались наследием первой половины ХIХ в., серьезно повлиявшим на конечный результат. Сравнительный анализ переводов Нового Завета РБО и Синодального позволяет исследователям утверждать их генетическую связь».
«Примечательно, что ни во время работы, ни по ее завершении Синодальный перевод не рассматривался в качестве единственного и неизменного. О «последующих исправ лениях русского перевода Библии, издаваемого от лица Св. Синода» говорил Чистович еще до издания полной русской Библии».
«Важным событием для протестантских общин России стала публикация Синодального перевода, выполненная Синодальной типографией «с разрешением Святейшего Правительствующего Синода для Английского Библейского Общества» в 1882 г. На титульном листе значилось:«Священные книги Ветхого Завета в переводе с еврейского текста». Издание в его ветхозаветной части состояло только из книг, входящих в состав еврейской Библии, и, таким образом, отвечало утвердившемуся в протестантской традиции канону Ветхого Завета. Сам текст был отредактирован на предмет устранения из него версий перевода Семидесяти, что достигалось механическим удалением всех помещенных в скобки частей. Впоследствии этим изданием и перепечатками с него пользовались несколько поколений верующих. Среди этих перепечаток наиболее известно издание Американского Библейского Общества 1947 г. (набор в две колонки с параллельными местами посередине), ставшее основным изданием Библии для российских протестантов.
К сожалению, метод редактирования 1882 г. привел к тому, что из текста были также удалены и слова из еврейского оригинала (в тех местах, где скобки использовались в качестве пунктуационного знака). В 1991 – 1993 гг. РБО провело сверку «протестантской» Библии с переводом 1876 г. и еврейским текстом. В результате этой работы ошибочно удаленные части Синодального перевода были восстановлены; начиная с 1994 г. выправленный текст печатается во всех изданиях Библии, выпускаемых РБО в объеме канонических книг.
До сих пор Синодальный перевод остается наиболее употребительным русским переводом Библии, с которым прочно ассоциируется само название русской Библии. Его практическое использование всеми христианскими Церквами России создает уникальную ситуацию русской Библии как общего, надконфессионального текста Свящ. Писания».